На фоне трав, сожженных солнцем,
на фоне граффити и свалок,
усталым голосом в оконце
вещаешь камеры. Весталок
век не приемлет. Право, дивно!
Гадает на кофейной гуще,
в пилюле ищет седативной
покой девица... В райских кущах,
где на подмостках скоморохи,
житейским пьесам несть числа.
Покоя нет, лишь ахи-вздохи,
да плеть змеиного посла.
Трепещет нежная струна
души испуганной младенца.
Пуста, увы, пуста казна
у новорайского туземца.
Как бочка со смолой горящей,
слетает заповедь с горы,
монетой золотой скорбящих,
чумные оплатив пиры.
Бряцает лира под луною -
будильник совести уснувшей.
Гул самолетов над страною,
свободу защитить рискнувшей.
Дожди идут сплоченным строем.
из пепла зелень воскрешают.
Растут грибницы новостроек,
где северные льды растают.
Вода бурлит в движенье вечном,
в лежачий камень проникает.
Незнайка в граде огуречном
об истине сиянья знает.
Лелеять прошлого желанья ?
Нет смысла в рыбке старику.
Взят Рубикон солнцестоянья,
вспять реки мира не текут.
|
